Жизнь, которую пишет Коляда

Известным драматургом Николай Коляда был не всегда. Как случилось так, что деревенский парень прочно связал свою судьбу с театром?

Коляда родом с целинных земель, есть такая деревня Пресногорьковка в Кустанайской области. Там он учился до 8-го класса, занимался самодеятельностью, мечтал стать актером. В 1973 году поехал в Свердловск поступать в театральное училище. Думал, что артисты хорошо зарабатывают – семья Коляды жила бедно.

«Я пишу о простых людях, которые в «хрущевках» живут, как и я. Я их всех очень люблю. Они хорошие, добрые. Подлыми тоже бывают. Сволочами и мерзавцами. Но чаще все-таки – красивыми и умными. Они – народ. Великий русский народ».
Николай Коляда, драматург.

Мама, Зоя Васильевна, кем только не была: и нянечкой в детском саду, и шофером, и трактористкой. Отец, Владимир Алексеевич, всю жизнь крутил шоферскую баранку, возил доярок. В семье было пятеро детей. Сестра Надя умерла в восьмилетнем возрасте. Другая сестра, Вера, сейчас работает бухгалтером. У нее трое взрослых детей и муж-пьяница. Еще у Коляды есть два брата – Владимир и Андрей. Владимир неизлечимо болен: рассеянный склероз. Андрей, младший брат, работает на автозаправке. Женат, есть ребенок. Сам Коляда живет один. Признается, что и так хорошо, ведь у него одна невеста – Драматургия.
В Свердловске Николай Коляда все-таки добился своего и стал актером драмтеатра. Пьес он тогда не писал. Перемена произошла в 1983 году, когда Коляда поступил в Литературный институт в Москве. Это случилось сразу после того, как его выгнали из Театра драмы – в то время Коляда серьезно выпивал. На следующий день после увольнения Коляда обнаружил в почтовом ящике вызов в Литинститут. Когда-то он послал туда свои рассказы, чтобы проверить силы, и, оказалось, прошел предварительный конкурс. Занял денег на билет, поехал в Москву на экзамены, набрал чуть больше проходного балла, поступил на заочное отделение к Вячеславу Шугаеву. Шугаев выделял Коляду, но всегда говорил, что если его пьесы ставят, это еще не значит, что они хорошие. И вообще не советовал заниматься драматургией.
На третьем курсе Коляда сочинил первую пьесу «Играем в фанты». Это было в 1986 году. С тех пор и началось. Как признается сам Коляда, пьеса была рассчитана на успех: «В начале перестройки всякие там фарцовщики и проститутки вызывали интерес, поэтому сразу 90 театров поставили. На меня свалились огромные деньги. Но я не могу сказать, что сей коммерческий опус имеет хоть какое-то отношение к литературе, к искусству».
Чем дальше, тем труднее становилось писать, нарабатывались штампы. Коляда не хотел повторять свои собственные приемы. Временами казалось, что все уже было.

Шли годы, желание снова стать актером не возникало. Хотелось писать, искать новое. Коляда всегда был благодарен театру за то, что в свое время его выгнали: «Представляю: мог бы до сих пор изображать Иванушек-дурачков, попивать с горя водочку, бегать на репетиции, подчиняться каким-нибудь идиотам-режиссерам. Я был бы зависим от чужой воли, характера, бездарности. Бедные артисты, так мучаются. Они все как больные дети. Их надо лечить, потому что актер – это диагноз».
Возможно, потому пришло желание стать режиссером. Хотя, как признается Коляда, это произошло случайно. В 1994 году в Екатеринбурге проходил фестиваль «Коляда-plays». 18 театров из России и зарубежных стран показывали спектакли по его пьесам. В то время в Театре драмы главным режиссером был Султан Абдиев. Он предложил Коляде сделать к фестивалю что-то совместное. На первой же репетиции Абдиев и Коляда повздорили, и дальше Коляда работал сам. И получилось: все пять спектаклей, поставленные им в Театре драмы, были отмечены призами. А потом «Коляда-театр» – другая, отдельная история…

Сегодня Коляда живет в скромной трехкомнатной «хрущевке» на первом этаже шлакоблочного дома близ Шарташского рынка. И работает. Много работает. За 12 лет он написал 66 пьес, из них поставлено 33. Это 5-6 произведений в год. Каждые два месяца – пьеса. Постановка спектаклей. Заграничные поездки. Успевать все просто приходится, это не от хорошей жизни. Спасает то, что Коляда любит трудиться и еще больше – свое дело: «Пьеса – это ведь вранье, выдумка. Игра, которую ты затеваешь. И вдруг в театре все оживает, становится из плоти и крови. Актеры стараются, зрители хохочут, ты сидишь в первом ряду, а потом еще и гонорар получаешь».

Пьесы Коляды ставят во всем мире, даже в Австралии. Удивительно, но так же активно его критикуют. Разгромные рецензии не проходят мимо – Коляда знает о каждой.
Ругают Коляду в основном за «чернуху» и за ненормативную лексику. Однако Коляда всегда был убежден в том, что такие слова в спектакле можно проговаривать по-разному. Все должно быть уместно. К некоторым крепким словам не надо относиться по-особенному. Он называет их жемчужинами русского языка, это живая речь, которую он фиксирует в своих текстах.
Каждую фразу Коляда проверяет на музыкальность, на то, как лучше она прозвучит со сцены: «Бывает, что более мягкий синоним звучит плохо. И тогда я ставлю в текст не «дерьмо», а «говно», извините». У любого персонажа должны быть свои речевые особенности, соответствующие и его характеру, и ситуации.

Героев Коляды критики любят называть маргиналами. Он категорично не принимает этот термин: «Я пишу о простых людях, которые в «хрущевках» живут, как и я. Обычные люди, нормальные. Пьют, дерутся, женятся, скандалят, хоронят близких, рожают детей, мечтают о счастливой жизни, потом снова пьют, а с похмелья идут на работу. Я их всех очень люблю. Они хорошие, добрые. Подлыми тоже бывают. Сволочами и мерзавцами. Но чаще все-таки красивыми и умными. Они – народ. Великий русский народ».

Есть мнение, что такое «народное» творчество Коляды ориентировано, прежде всего, на иностранного зрителя. Коляда такой взгляд считает довольно поверхностным. Вечные человеческие страсти – вот что волнует людей, в какой стране они бы ни жили. Пьесы Коляды поставлены в разных странах, и везде зрители сопереживают одинаково – смеются и плачут. Потому что спектакли не о жизни в России, а про тех, кто в зале. «Думаете, в Германии меньше пьют, чем у нас? Ничуть не меньше. Или там люди не одиноки. Еще как одиноки».

Коляда не считает себя профессиональным режиссером, хотя признается, что знает о театре практически все. Возможно, это и позволяет ему писать и ставить так, как он сам чувствует, как ему самому нравится. Потому десятиминутную похоронную процессию на сцене или четыре куплета вместо одного нельзя объяснить отсутствием чувства меры. Нельзя объяснить, пожалуй, ничем. А прочувствовать, как это делает Николай Коляда, можно.