Блог. Наталья Калинина: «После траура. Не прощайте нас»

Я думаю про родителей, потерявших в “Зимней вишне” детей. Все эти дни думаю о них. Ночи – тоже. Смотрю на своих детей и задыхаюсь от ужаса – такие же, такие же, как мои… Я думаю про Игоря Вострикова, у которого пожар в Кемерово забрал жизнь – от него осталась только оболочка, он весь сейчас – гнев, ярость и отчаяние. Сестра, жена, трое детей – от двух до семи лет. Как пережить пять похорон в один момент? Как?!!

Фото: Вадим Аминов, «Вечерний Краснотурьинск»

Вчера по всей стране летели шарики. Я тоже вместе с детьми была на траурной акции. у Вечного огня. Мне кажется, многие – большинство – вышли на улицу искренне. Кто-то плакал, кто-то молчал, почти все – долго-долго следили взглядом за этими шариками… Записки, цветы… Извечное русское “Простите нас”. Но я вот что думаю – не надо нас прощать. Деточки, взрослые (я верю, вы все еще здесь, кружите вместе с этими шариками над страной) – все, чья жизнь оборвалась в кемеровской “Зимней вишне”; все, кто потерял смысл и не знает, как жить дальше – не прощайте нас.

Мы столько раз просили прощения за эти годы. Мы всей страной выли, когда взрывались дома; когда вскрыли последний отсек “Курска” – надеялись, что вдруг он не затоплен; мы умирали в спортзале бесланской школы № 1 вместе с заложниками; мы задыхались в театре на Дубровке; мы боялись метро, хотя где мы и где – метро; мы бились птицами в запертой игровой комнате на теплоходе “Булгария”; мы горели в “Хромой лошади” – мы, мы, мы все! Каждый раз умирая и зачем-то рождаясь снова…

За 20 лет, с 1998-го, только в терактах погибло более 2000 человек. Только в терактах. И только в России. А еще был “Курск” – 118 жизней. “Трансвааль-парк” – 28 душ. “Хромая лошадь” – 156. “Булгария” – 122 погибших, в том числе 28 детей. Рейс 9268 – 224 жертвы… Этот список можно продолжать и продолжать – он устремляется куда-то в вечность. И каждый раз мы – забываем. До следующей, разрывающей сердце беды.

Да, наверное, это естественно – память защищает нас, скрывает страшное, то, что невозможно принять, потому что иначе можно сойти с ума. И мы исправно, словно по какому-то адскому графику, выходим с шариками и цветами, плачем, оставляем записки, просим прощения… Наверное, они – ушедшие при страшных обстоятельствах, из-за запертых дверей, из-за закрытых глаз, из-за того, что “горе должно быть молчаливым”, из-за страха потребовать ответа – нас всегда прощали. Потому что вот теперь-то, теперь-то мы все переиначим, поймем, что нет ничего важнее человеческой жизни, ничего важнее нет… Но мы не понимаем. Поэтому – не прощайте нас. Мы не заслуживаем.